— Уилер, — заворчал он, — когда вы захотите еще раз изобразить из себя большого начальника, выбирайте собеседника более тщательно.
— Вы уже поговорили с Джорджем Каттером? — осведомился я.
— Ошибаетесь, это он разговаривал со мной. Мне не удалось вставить ни словечка!
— До чего же чувствительный и обидчивый человек! — Я неодобрительно покачал головой. — Беда в том, что я тоже обидчивый, а вот он об этом не подумал!
— Как что — все шишки валятся на меня! — заревел Лейверс. — Мне приходится быть политически гибким и предусмотрительным — в конце года перевыборы. Догадываетесь, кто делает самые большие вклады в партийную кассу в нашем проклятом округе?
— Джордж Каттер?
— Нет, его брат. Теперь же, когда тот умер, я лелеял надежду, что Джордж пойдет по его стопам. Я имею в виду, в политическом плане. — Лейверс трагически вздохнул. — Но вы на славу поработали в эту ночь, Уилер! Как я понял, вы оскорбили не только его лично, но и всю его семью!
— Значит, родной брат убит, а он обижается, что коп задает ему вопросы. — Я взглянул вверх в поисках ответа, но засиженный мухами потолок ничего мне не подсказал.
— Если кому-то в нашем округе сойдет с рук убийство миллионера, — продолжал менторским тоном Лейверс, — то не только все остальные богачи Виста-Вэлли будут чувствовать себя неуютно; даже бедняки, гнущие спину за пятьдесят тысяч в год, и те начнут волноваться. В итоге начнется всеобщая паника. Так что найдите убийцу, Уилер, и побыстрее!
— Ха!
— Что это значит?
— Я его быстро найду, — пообещал я, — но прежде, черт побери, неплохо бы знать, с чего мне начать?
— Ну а что вы уже успели выяснить?
Я рассказал ему, затратив на это совсем немного времени. Выражение его лица менялось — от недовольного до чуть ли не испуганного.
— И это все?
— Все, — И не понятно, куда еще смотреть.
— Как насчет этой горничной, которая из-за какой-то бессонницы поднимается в половине третьего ночи?
— А как мне доказать, что у нее не было бессонницы?
— Не спрашивайте меня! — заревел шериф. — Считается, что вы — специалист по подобным делам в нашем округе, с постоянной оплатой, освобожденный от работы в городском отделе по расследованию убийств, ну и все такое. Может быть, мне вернуть вас туда и попросить обратно мои деньги?
— Может, вам следует…
Но мысль о работе под началом моего давнишнего врага капитана Паркера удержала меня от завершения фразы.
— Мне необходима информация о семье Каттера, — заговорил я энергично, деловым тоном. — Судя по вчерашней ночи, Джордж не горит желанием сообщить мне эти сведения. Так что, шериф, вам самому придется заняться раскопками.
— А вы пока устроите себе каникулы? — хмыкнул он.
— А я пока произведу проверку некоторых людей, не относящихся к данной семье, — спокойно пояснил я. — Хочу разобраться, что творится в их бизнесе. Как ладили друг с другом братья. Как давно женат Ник, не ходят ли какие-нибудь слухи по этому поводу. То же самое касается Джорджа и его жены. Обычная повседневная работа, шериф. Но без нее не обойтись.
Какое-то время он смотрел на меня, потом неохотно кивнул:
— Ладно, Уилер, я это сделаю. У меня имеется парочка конфиденциальных источников и… — На его лунообразной физиономии появилась хитроватая улыбка. — Как вы бы сказали, прямая труба к ним обоим.
— Вот уж не знал, что вы участвуете в самогонном бизнесе, шериф! — бросил я на него восхищенный взгляд. — А что, у этих двух братцев — перегонный аппарат или целый винокуренный заводик? А вы просто заполняете бутылки и наклеиваете на них фальшивые этикетки?..
— Убирайтесь к чертовой матери! — завопил он. Я был уже на полпути к двери, когда он снова заговорил, на этот раз удивительно мягко: — Уилер…
— Да, сэр? — Я был сама вежливость.
— Вы хотите, чтобы я порылся и в прошлом горничной?
— В этом нет необходимости, шериф, — ответил я почтительно. — С этим я справлюсь.
— Так я и подумал.
Он все еще посмеивался, когда я закрыл за собой дверь. Оказавшись в приемной, я постоял немного, прислушиваясь к дробному стаккато пишущей машинки, затем незаметно шмыгнул за стул белокурой секретарши шерифа и нежно провел пальцем по ее спине — от талии до самой шеи. Стук машинки сразу же сменился пронзительным криком Аннабел Джексон, которая вскочила со стула, вообразив, должно быть, что в город ворвался Чингисхан, а все остальные девушки уже успели удрать в горы.
— У вас слишком напряжены нервы, милочка, — ласково заметил я. — Вам просто необходимо расслабиться. Как вы смотрите на то, чтобы нам сегодня вместе пообедать?
Она резко повернулась ко мне. Лицо у нее пылало, глаза сверкали от ярости.
— Эл Уилер, разумеется! Ну как я сразу не поняла?
— Именно это говорят все девушки, но, как правило, когда все позади, — заметил я, сочувственно покачивая головой. — Пообедаем, а потом заглянем ко мне в квартирку и…
— Послушаем проигрыватель, пока вы будете гоняться за мной вокруг вашей громадины кушетки! — заключила она ворчливо. — Надеюсь, вы — последний в этом мире крупный соблазнитель при малых затратах!
— Правильно ли я расшифровал ваш ответ? Вы не принимаете мое предложение?
— Совершенно правильно! — Она с шумом втянула воздух. Оборочки из органди на ее белоснежной блузке призывно затрепетали, и я в который раз отметил, что Аннабел чертовски женственна. — Я бы даже не согласилась ехать с вами в одном автобусе, Эл Уилер, разве что вы сидели бы на последнем сиденье, а я — на самом первом и между нами было бы не менее трех десятков пассажиров.
— Полагаю, все дело в вашем южном воспитании, цветок магнолии, — произнес я с восхищением. — Я имею в виду вашу силу воли, позволяющую вам подавлять безудержную страсть ко мне. Я… Ох!
Я запрыгал на одной ноге, ожесточенно растирая голень, по которой Аннабел ударила меня изо всей силы острым носком своей модной туфельки. Сама же она с безжалостным смехом откинулась на спинку стула и скрестила руки под своими грудями, смахивающими теперь на огнестрельное оружие, нацеленное на меня, и угрызения совести ее явно не мучили.
— Оказывается, не у одного Ахиллеса есть уязвимая пята! — мстительно заявила она. — Я только что проверила это на практике.
— Раз уж вы так увлеклись мифологией, — завопил я, добравшись до ближайшего стула, — советую припомнить историю Леды и лебедя!
Протянув руку к телефонному справочнику, я занялся поисками «Строительства Донована», затем набрал номер его телефона. Вежливый женский голос сообщил мне, что мистера Донована не будет в офисе весь день, но если я по срочному делу, то смогу разыскать его на строительной площадке «Воды Венеции». После этого она подробно объяснила, как туда проехать, так что мне оставалось лишь поблагодарить ее и повесить трубку.
— Леды и лебедя? — заинтересованно переспросила Аннабел.
— Вы такая находчивая, — усмехнулся я, ковыляя к двери. — Думаете, все предусмотрели? Держись подальше от проигрывателя и огромной кушетки, и все будет в порядке? Ну так вот, в следующий раз, когда увидите летящего лебедя, ищите укрытие понадежнее. — Я самодовольно хохотнул. — Так как насчет лебедя? Все поняли?
— При чем тут лебедь? — удивилась она.
— А при том, что в него превратился один из самых необузданных богов, — объяснил я. — Ясно, что может случиться с девушками-недотрогами?
Я прикрыл за собой дверь и, все еще хромая, добрался до машины — предмета моей гордости. Пьяный водитель разбил мою предыдущую тачку, но я не слишком горевал, поскольку страховая компания повела себя по-джентльменски, и я стал теперь владельцем новехонького белоснежного «Остина-З000» с красной обивкой внутри. Я влез в автомобиль, включил мотор и помчался по дороге, воображая, будто участвую в гонках на Гран-при Америки и уже оставил позади самого Джека Брэбхема.
Иногда меня удивляет, почему я коп, а не гонщик. Правда, тогда бы мне не хватало той наглой самоуверенности, которая развивается на моей работе. И, собственно говоря, что есть у международного автогонщика такого, чего не было бы у меня, кроме девушек, смелости и денег, конечно?
Инструктаж, полученный мною от девушки в офисе, оказался достаточно точным. Приблизительно через полчаса я притормозил у поворота на грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль берега океана, и вылез из машины. На обочине возвышался огромный щит, на котором светящимися красками была изображена благодушная домашняя сцена: образцовый папа, увлекающийся атлетической гимнастикой и имеющий, по всей вероятности, два комплекта крупных белых зубов. Мама — загорелая красотка в широкополой шляпе и бикини, достаточно смелом, но все же пристойном. Трое детишек поразительно здорового вида, таких можно лицезреть лишь на живописных опусах. Мама тянула лет на двадцать, хотя старшему дитяти перевалило за пятнадцать. Счастливая семейка бежала по зеленой лужайке от сверкающего белизной здания на заднем плане к лодке, поджидавшей их на неправдоподобно синих водах в конце двора. Полуметровые буквы под картиной гласили: «Мы никогда не знали, что означает быть вместе всей семьей, пока не перебрались на постоянное жительство в „Воды Венеции“». Еще одна надпись оповещала, что цены на участки — от двадцати двух с половиной тысяч при минимальном задатке.